Текст статьи
Историческая поэтика, как недавно было отмечено, является дисциплиной «скорее задуманной, чем реализованной»1. Добавим к этому: на сегодняшний день в названной области знания, с одной стороны, все же кое-что осуществлено (и не так уж мало!); с другой стороны — мы не располагаем сколько-нибудь определенным представлением о том, что же именно «задумано». У нас нет, иначе говоря, образа того, что предстоит создать и завершить: отсутствуют конструктивные опыты прогнозирования относительно данной сферы научного познания. И этому не приходится удивляться: поныне остаются недостаточно уясненными, во-первых, контуры предмета исторической поэтики и, во-вторых, ее место в системе литературоведческих дисциплин.
Согласно одной из бытующих точек зрения, восходящей к А. Н. Веселовскому и весьма авторитетной сегодня, предметную сферу исторической поэтики составляет «общий фонд» творческих принципов и художественных форм в его становлении, трансформации, достраивании и обогащении. Это — совокупность традиций всемирного и многовекового словесно-художественного творчества, живущих, умирающих, возрождающихся, а также вновь возникающих (т. е. новаций, со временем становящихся общим достоянием). В переводе на язык семиотически ориентированного литературоведения предмет исторической поэтики составляет эволюция (история) кодов (языков) литературного творчества: по словам М. Л. Гаспарова, — подобие исторической грамматики2.
Эта мысль недавно была дополнена суждением о том, что в предметную сферу исторической поэтики (наряду с «исторической грамматикой» литературного творчества, которой
_______
1 Михайлов А. В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры. — М., 1989. — С. 61.
2 Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. — М., 1986. — С. 189.
3
занимался А. H. Веселовский), входит также «историческое развитие форм художественного целого», составившее важнейший предмет исследования M. М. Бахтина3. Да, рассматриваемая научная дисциплина призвана вобрать в себя историю типов художественной целостности (или, прибегая к более традиционной терминологии, историческую типологию литературных стилей). Но не является ли и этот аспект литературной эволюции областью «кодов», а тем самым — подобием «исторической грамматики»?
При подобном разумении сути дела (которое весьма отчетливо сформулировано М. Л. Гаспаровым) историческая поэтика является областью сравнительного литературоведения. Она мыслится в качестве научной дисциплины, сосредоточенной на общезначимых, масштабных явлениях литературного процесса, на важнейших этапах и поворотных моментах художественного развития: как освоение всемирной литературы в большом историческом времени.
Согласно другой точке зрения, которая, кажется, в последнее время набирает силу, историческая поэтика сближается (если не отождествляется) с интерпретацией литературных фактов (в том числе и отдельных произведений), т. е. осмысливается как явление гораздо более широкое и емкое. Так, В. И. Тюпа утверждает, что областью исторической поэтики является изучение целостности литературных произведений в особом «контексте понимания»: «в трансисторическом контексте пронизывающих эпохи духовных традиций»4. С еще большей энергией «универсализирует» историческую поэтику А. В. Михайлов, понимая ее не в качестве одной из литературоведческих дисциплин, а как «существенное ядро науки о литературе», вне которого находится лишь чистая эмпирика — «фактография»5. По А. В. Михайлову, историческая поэтика «стягивает к себе, как к центру, существенное содержание науки о литературе»6. Соответственно она включает в себя прежде всего интерпретации художественных произведений, отмеченные историзмом: «задача исторической поэтики может быть понята как «восстановление правды» — первоначально задуманного смысла произведения искусства»7.
Суждения В. И. Тюпы и А. В. Михайлова привлекают
_______
3 Бройтман С. Н. О предмете исторической поэтики // Древнерусская и классическая литература в свете исторической поэтики и критики: Межвузовский научно-тематич. сб. — Махачкала, 1988. — С. 9.
4 Тюпа В. И. О научном статусе исторической поэтики // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики: Сб. науч. трудов. — Кемерово, 1986. — С. 4.
5 Михайлов А. В. Указ. соч. — С. 57, 18—19.
6 Там же. — С. 20.
7 Там же. — С. 44.
4
выраженным в них стремлением, весьма плодотворным, приобщить историческую поэтику к собственно гуманитарным аспектам литературоведения, к герменевтической проблематике, которая, по-видимому, обходится стороной при настойчивом сближении исторической поэтики и исторической грамматики.
И тем не менее представляется более перспективной первая точка зрения (которая, на наш взгляд, отнюдь не исключает герменевтического разумения литературоведческой сферы): она в большей мере отвечает современным (в глубоком смысле слова) представлениям о литературоведении как науке многоплановой, дифференцированной, логически расчлененной, преодолевшей познавательный синкретизм эссеистского толка. Расширение значения термина «историческая поэтика» и, в частности, включение в ее сферу бесчисленных интерпретаций отдельных литературных фактов (по сути дела — отождествление этой области знания с наукой о литературе в целом), как нам представляется, нежелательно, ибо ведет к забвению той научной конкретики, которая связана с работами позднего Веселовского (и его продолжателей) и, несомненно, сохраняет свою ценность.
Историческая поэтика «без берегов» к тому же может легко и неприметно стать очередным модным клише и породить ситуацию, подобную тем, что не раз подводили науку и со временем глубоко разочаровывали. Всем памятны поветрия (прибегая к жесткой формулировке, их можно назвать методологическими эпидемиями), когда главным и чуть ли не единственным «персонажем» литературоведения оказывались то художественный прием, то классовая позиция писателя, то народность его творчества, то творческий метод, то художественное время и пространство, то структура. Вряд ли будут у нас основания для радости, если на роль подобного привилегированного феномена теоретической (как бы в очередной раз не получилось, что псевдотеоретической!) мысли станет притязать историческая поэтика. Для успешного развития литературоведения, на наш взгляд, нужна не новая синкретическая «шапка» для разнородных исследований литературного творчества, а обновление, углубление и дифференцирование научной проблематики. Историческую поэтику важно осознать не в качестве «единоспасающей» методологии (к чему это может вести, мы слишком хорошо знаем!), а как одну из литературоведческих дисциплин, призвание которой — не в самоутверждении за счет иных областей знания, не в «подключении» к себе других сфер наук о литературе, а мирное, конструктивное, творческое сосуществование и взаимодействие с ними.
Первый из двух охарактеризованных нами взглядов на историческую поэтику предпочтительнее и потому, что он упирается на живую научную традицию, прерывать которую, конечно же, не
5
следует. Дело в том, что со времен Веселовского конкретные исследования по исторической поэтике обладают некоторой научно-жанровой определенностью. Крупнейшим русским литературоведом второй половины XIX столетия написаны главы исторической поэтики, посвященные различным граням литературного процесса, которые фиксируются определенными терминами поэтики теоретической (литературные роды — предмет знаменитых «Трех глав»; эпитет; эпические повторения; психологический параллелизм; сюжет). B том же русле —работы А. И. Белецкого, объединенные названием «В мастерской художника слова» (об эволюции персонажа, сюжета, литературного портрета, пейзажа, словесного изображения вещи, воссоздания речи действующих лиц) и М. М. Бахтина о хронотопе (с подзаголовком «Очерки по исторической поэтике»), а также обсуждение ученым исторических судеб гротеска в его книге о Рабле.
В этот ряд правомерно поставить работы С. С. Аверинцева об эволюции принципов жанрообразования, Е. М. Мелетинского — о становлении и истории таких повествовательных жанров, как роман и новелла; масштабные стиховедческие исследования М. Л. Гаспарова и ряд других, тоже весьма значительных фактов современной науки о литературе — в том числе трехтомную монографию сотрудников ИМЛИ (1962—1965) «Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении».
Специальные исследования в области исторической поэтики, посвященные локальным, но весьма значительным и «емким» темам, составляют, как видно, неоспоримую реальность отечественного литературоведения: это не просто материалы для будущей исторической поэтики, а относительно завершенные разработки ряда научных тем в ее составе.
Названные исследования свидетельствуют, что данная научная дисциплина формируется и упрочивается главным образом в качестве особого рода истории литературы, расчлененной и систематизированной на основе понятий исторической поэтики8. Эта научная дисциплина занимает свое место как бы рядом (и, вероятно, на равных) с традиционной, привычной для нас историей литературы, неспециализированной, по преимуществу хронологически-описательной (хотя, конечно, тоже не чуждой теоретической проблематики), излагающей материал по эпохам и их периодам (а если это история всемирной литературы, то также по регионам и странам), по направлениям, и прежде всего от одного крупного писателя к другому.
Сказанное побуждает высказать ряд «прогнозирующих»
_______
8 См. об этом подробнее в статье: Хализев В. Е. Историческая поэтика: теоретико-методологические аспекты // Вестник МГУ. Филология. — 1990. — № 3.
6
соображений о том, каков будет облик фундаментальных и итоговых работ по исторической поэтике (которыми мы на сегодняшний день не располагаем) и каковы пути к созданию подобных исследований.
Работa A. H. Веселовского над синтезирующим трудом по исторической поэтике, продолжавшаяся не одно десятилетие, отнюдь не случайно осталась далекой от завершения: эта грандиозная задача уже в XIX веке оказалась не под силу одному специалисту, хотя он обладал необычайно широким кругозором и исключительной энергией. Тем более трудно представить решение подобной задачи кем-то одним из ученых нашего времени. И дело тут не только в том, что, как отметил Д. С. Лихачев, «у нас слишком мало литературоведов-энциклопедистов, выходящих за пределы своих излюбленных, специальных тем»9. Важны и другие моменты: в наш век, во-первых, резко увеличился круг литературных фактов, доступных ученым; во-вторых, расширилась сфера научных проблем, более расчлененной и богатой стала, в частности, система понятий теоретической поэтики, соответственно увеличилось количество тематических ракурсов и у поэтики исторической; в-третьих, сама история литературы стала более длительной — на целое столетие, беспрецедентно богатое литературно-художественными новациями.
Между сегодняшним состоянием исторической поэтики и созданием фундаментальных трудов по этой дисциплине — дистанция огромного размера. Для того, чтобы делать шаги в сторону итоговых, масштабных исследований, не впадая в эйфорию, неизбежно чреватую жестокими разочарованиями, нужно осознать характер и размеры предстоящих трудностей. При этом важно выработать представление о сути и функциях, составе и построении завершенной (пусть относительно) исторической поэтики. О том, какими именно структурными и содержательными чертами будут обладать фундаментальные работы, предсказать заранее, естественно, невозможно. Но какие-то прогнозы подобного рода представляются правомерными и желательными.
На наш взгляд, итоговое исследование по исторической поэтике явит собой «научно-жанровое образование», подобное главам из исторической поэтики Веселовского и смежным работам его продолжателей (которые мы называли). Вряд ли литературоведение вернется к культурологической эссеистике в традиции романтизма, к «синкретически-нерасчлененным» высказываниям об эволюции поэтического сознания: слова Д. С. Лихачева о том, что наука o литературе нуждается прежде всего в том, чтобы «создать широкий фронт специальных (подчеркнуто
_______
9 Лихачев Д. С. О филологии. — М., 1989. — С. 106.
7
мною. — В. X.) исследований»10, представляются насущными и применительно к исторической поэтике, которая «обречена» упрочиваться в качестве научной дисциплины, базирующейся на дифференцированной системе понятий и терминов поэтики теоретической.
При этом завершенная (пусть и относительно) историческая поэтика призвана выявить культурно разнокачественные словесно-художественные ценности. Заслуживающие самого пристального внимания мысли на этот счет высказал А. В. Михайлов: «...идея исторической поэтики не может быть сформулирована в пределах культуры, которая не преодолела издавна усвоенных «нормативных» предпосылок»; историческая поэтика «должна отказаться от нормативности, от логической предпосланности своих понятий и категорий, от всякого рода прафеноменов, которые будто только и могли заведомо осуществляться в истории», она «не может существовать до тех пор, пока... общее стремится подчинить себе все индивидуально-конкретное как якобы заранее запланированный момент своего развития»11.
Да, историческая поэтика (как настоящего времени, так и будущего) несовместима не только с методологическим априоризмом и любого рода «нормативной» догматикой (что настойчиво подчеркивал и Веселовский), но и со всяческой унификацией «разнокультурного» материала, а также с его прямолинейным «подчинением» той культуре, в русле которой живут и работают ученые. Вместе с тем историческая поэтика призвана (таково одно из убеждений Веселовского) исследовать единство всемирного литературного процесса. И, на наш взгляд, правомерно полагать, что дальнейшая разработка этой научной дисциплины окажется постижением общих для всего человечества норм литературно-художественной деятельности, отвечающих универсальным свойствам человеческой культуры. Естественно предположить при этом, что для исторической поэтики будущего окажется насущным понятие недогматической нормативности.
Фундаментальным исследованиям в области исторической поэтики, которые предстоит создать, может и должно принадлежать особое и весьма ответственное место в составе гуманитарного знания. Ее смысл — отнюдь не инструментально-служебный (в отличие от так называемых вспомогательных дисциплин, каковы текстология, историография, или даже теория литературы) и не только информативный (какова описательно-констатирующая история литературы), но прежде всего — общественно-нравственный, и в этом отношении «внеакадемический», выходящий за пределы чисто профессиональные. Исто рическая
_______
10 Лихачев Д. С. О филологии. — С. 25.
11 Историческая поэтика... — С. 56.
8
поэтика призвана удовлетворить потребность общества в осмыслении многовековой словесно-художественной культуры человечества как феномена необычайно разнообразного, но в то же время — обладающего целостностью. Эта научная дисциплина, как хорошо сказал М. Л. Гаспаров, нужна, чтобы «не потерять связь культурных эпох» и преодолевать «взаимонепонимание» между их представителями12.
В своей гуманитарной значимости историческая поэтика подобна толкованиям отдельных произведений: в идеале она может (призвана, должна) составить систему научных высказываний, интерпретирующих литературный процесс в его целостности. А интерпретация, как известно, является специфически гуманитарным центром литературоведения. При условии успешной и широкой ее разработки историческая поэтика, вероятно, составит второй гуманитарный центр науки о литературе, плодотворно взаимодействующий с первым (интерпретацией единичных литературных фактов).
Все это определяет беспрецедентную масштабность работы во имя упрочения данной научной дисциплины. Для создания фундаментального, итогового труда по исторической поэтике недостаточно творческих усилий даже многих литературоведов, работающих «в одиночку» над своими темами (общими, теоретическими, либо специальными, частными). Нужна также систематическая, продуманная, имеющая определенную научно-методологическую и организационно-практическую перспективу работа целых творческих коллективов — работа прежде всего, конечно, исследовательская, но также и координационная, библиографическая, педагогическая, издательская. Без всего этого масштабные исследования в области исторической поэтики ныне немыслимы.
Для создания фундаментальных работ в области исторической поэтики насущна, прежде всего, особая система специализации литературоведов. Во-первых, исследователям здесь необходимо выходить за рамки изучения какой-то одной национальной литературы, тем более — за пределы одной эпохи, и уж во всяком случае не ограничиваться изучением творчества одного писателя: нужна одновременная сосредоточенность на разных «кругах» литературных фактов, на нескольких эпохах и литературах (национальных и региональных)13 и при этом — на определенной грани литературного процесса, фиксируемой тем или иным теоретическим понятием (ибо традиционный
_______
12 Историческая поэтика... — С. 188—189.
13 В этой связи заслуживает пристального внимания недавно высказанная мысль о том, что «филологические факультеты университетов могут и обязаны давать своим выпускникам не одну, как ныне, но две полноценные специальности (или даже три)». — Недзвецкий В. А. Филолог и перестройка // Вестник МГУ. Филология. — 1989. — № 4. — С. 46.
9
энциклопедизм, если смотреть правде в глаза, современному ученому недоступен). Во-вторых, для разработки исторической поэтики наряду с исследователями художественного материала необходимы также координаторы научной работы, обладающие широким теоретическим кругозором и широкими знаниями в области истории литературоведения. Ведь в направлении разработки исторической поэтики (как в нашей стране, так и за рубежом) сделано гораздо больше, чем это является очевидным для каждого из нас. Поэтому-то насущна деятельность историографов литературоведения (прошлого и современного, отечественного и зарубежного), которые смогли бы выполнить труднейшую задачу координации исследований в области исторической поэтики. Сейчас специалистов такого профиля нет, но нужда в них — есть; и, вероятно, со временем будет ощущаться все острее.
Соответственно необходимо библиографическое обеспечение дальнейшей разработки исторической поэтики. Картина здесь предельно неблагополучная. Для стоящих перед наукой задач весьма желательно создание энциклопедического словаря по теоретической поэтике, в который вошла бы библиография отечественных и зарубежных работ, посвященных также и историческому рассмотрению важнейших аспектов литературного творчества.
Успешность дальнейшей разработки исторической поэтики, на наш взгляд, зависит не только от уровня теоретических и специальных работ по этой дисциплине, которым суждено появиться, но и от того, в какой мере и насколько профессионально исследовательская деятельность ученых будет обеспечиваться и стимулироваться ее координаторами, историографами, библиографами.
Перспективы создания фундаментальных исследований по исторической поэтике, на наш взгляд, нуждаются в обсуждении с участием наших ведущих литературоведов. Быть может, такого рода обсуждение было бы целесообразно провести в виде ответов на ряд анкетных вопросов.
10