Том 21, 2023 год

Мнения ученых по поводу того, насколько текст «Слова о полку Игореве» был понятен для современников, разделились. Одни полагали, что «Слово» — произведение народное в самом глубоком смысле этого слова, что его художественное существо было широко доступно всем. Другие настаивали на том, что утонченно-образный стиль произведения требовал от читателей высокого развития, что сделало его произведением для немногих. Д. И. Чижевский, Р. О. Якобсон и другие ученые сопоставляли стиль «Слова о полку Игореве» со стилем “ornatus difficilis” западно-европейской поэзии XII–XIII вв. Для него были характерны, по наблюдению Р. О. Якобсона, приемы загадок, сжатый намек вместо подробного повествования, заведомая разнородность языковых средств, использование неологизмов, сложная игра тропов и фигур, нарочитое совмещение несродных жанров и источников, сочетание языческих и христианских элементов. По справедливому замечанию В. В. Колесова, эта слишком широкая характеристика стиля «Слова» еще нуждается в аргументации. Для подтверждения гипотезы о принадлежности «Слова о полку Игореве» к произведениям стиля “ornatus difficilis” в настоящей статье рассмотрены некоторые не до конца разгаданные чтения памятника, понимание которых затруднено стилистическими приемами, связанными с использованием лексики и фразеологии: индивидуально-авторских или редких слов, диалектизмов, многозначных слов и словосочетаний, порождающих в тексте двусмысленность (амфиболию), а также фразеологических окказионализмов.

Ключевые слова: Слово о полку Игореве, темный стиль, темные места, авторские стилистические неологизмы, окказиональные фразеологизмы, диалектизмы, тропы

Читать статью

Литература

Предметом исследования является историософия М. Ю. Лермонтова, выраженная поэтом в заметке «У России нет прошедшего…» из «Записной книжки, подаренной В. Ф. Одоевским». Образная система, стиль и само содержание заметки сложились под непосредственным влиянием древнерусских текстов, литературных обработок фольклора, опыта личных встреч поэта с представителями народной культуры. Лермонтовский набросок предложено рассматривать как аллегорическую фигуру, в которой Российская империя уподобляется могучему богатырю. В одном кратком изложении сюжета поэт отражает свое понимание исторического пути державы. В качестве возможных источников заметки в статье названы популярные на рубеже XVIII–XIX вв. богатырские сказки в литературной обработке В. Левшина, а также кавказский вариант сказки о Еруслане Лазаревиче, бытовавший в среде терского казачества. Проведены параллели между наброском Лермонтова и циклом исторических песен о взятии Казани, использующих для раскрытия темы аналогичные аллегории, а также повестью «Казанская история» (1564–1566), обращения к которой обусловлены геополитическим значением самого исторического события для развития всего древнерусского государства и, в частности, укрепления его восточных рубежей. Лермонтовская концепция истории опирается и на личное восприятие поэтом исторического времени, и на литературную, собственно древнерусскую традицию, отраженную как в памятниках древней литературы, так и в фольклоре, имеющем исторические источники. Апелляция Лермонтова к известному в народной традиции сюжету, к поэтике богатырской сказки способствовала поэтизации и героизации русской истории и определялась внутренней потребностью поэта найти в народном сознании опору своего видения российской государственности. Объяснение настоящего и будущего России поэт видел в истории своего государства, запечатленной в русском героическом эпосе и в его художественных интерпретациях у своих старших современников.

Ключевые слова: М. Ю. Лермонтов, заметка, У России нет прошедшего, государственность, восточный текст, Кавказ, история, фольклорные мотивы, древнерусская литература, генезис

Читать статью

Литература

Среди обширного литературного наследия Осипа Ивановича Сенковского (1800–1858), одного из основоположников академической арабистики и тюркологии в Российской империи, есть «Восточные повести», изданные в период 1823–1830 гг., которые стали его первым опытом в русской литературе в качестве переводчика и писателя. В этих произведениях отчетливо видна эволюция его писательской манеры: от точных литературных переводов оригинального арабского текста на русский язык — через пересказы — к вольной обработке и даже стилизации. Цель данной статьи заключается в том, чтобы выяснить, как именно и в какой степени автор использовал арабские источники для создания одного из произведений упомянутого «восточного» цикла — «Смерть Шанфария», чтобы определить, является ли эта повесть переводом, пересказом или стилизацией. Ее сравнительный анализ с подлинным арабским материалом продемонстрировал конкретные способы, при помощи которых Сенковский создал данную романтическую повесть: это художественный перевод фрагментов поэмы доисламского автора, пересказ арабской легенды, историческая реконструкция событий, подражание и стилизация, в которой успешно воспроизведено жанровое и национальное своеобразие арабской классической литературы средствами русского языка. Таким образом, «Смерть Шанфария» следует отнести к разряду профессиональной стилизации с элементами художественного перевода, пересказа оригинальных источников и подражанием повествовательной манере древних арабских поэтов. Но даже в этой стилизации Сенковского отчетливо просматриваются источники арабского происхождения. Именно совокупность таких способов позволила автору легко и непринужденно знакомить русского читателя с доисламской арабской литературой, весьма трудной для восприятия неподготовленной аудиторией.

Ключевые слова: О. И. Сенковский, русский ориентализм, романтизм, Смерть Шанфария, доисламская арабская поэзия, аш-Шанфара, стилизация, перевод, пересказ, жанр

Читать статью

Литература

В романе «Бесы» представлена полифония мнений персонажей, однако агрессивно доминирующей является революционная идея Петра Верховенского, антихристианскую сущность которой показывает Достоевский. Революционный макиавеллизм находит выражение в фабуле романа, движение которой обусловлено активной деятельностью Петра Степановича, разоблачение бесовской идеи героя задает роману жанровый вектор антинигилистического романа. Повествовательные стратегии романа определяются как конечной целью Верховенского — через «потрясение» и «разложение» духовно-нравственных основ общества привести его к революции, — так и в представлении коммуникатив- ных тактик героя на пути к этой цели. Петр Верховенский пользуется известными «рецептами» политической «кухни»: агитирует, пропагандирует, интригует, подстрекает, искушает будущими благами и т. п. И главный механизм данных деяний — это феномен психологического воздействия. Именно ввиду данного явления объясняется, каким образом «чистейших сердцем и простодушнейших людей» можно превратить в «бесов». Верховенский тонко угадывает душевный строй и нравственные запросы окружающих, изучает «живую науку людей», в результате чего вырабатывает целую систему вербальных и невербальных приемов психовоздействия, позволяющую оказывать влияние на людей разных социальных положений, характеров и стремлений. Применение методов психовоздействия можно наблюдать в его диалогах и обращенных монологах, невербальные методы психовоздействия выражаются через жесты, взгляды, тон голоса, положение тела, походку и т. д. Разнообразные методы психологического воздействия Петра Верховенского соотносимы с целым рядом мотивов отрицательной коннотации: мотивами лжи, лести, лицемерия, страха, угрозы, доноса. Прослеживается связь худо- жественного воплощения принципов революционной тактики Петра Верховенского с положениями революционера С. Г. Нечаева, изложен- ными в «Катехизисе революционера» (1869), из которого Достоевский позаимствовал этические установки, интенцию к преступлению и в целом бесовский дух излагаемых героем тезисов. Рассмотрение средств психовоздействия через анализ речи и поведения Петра Верховенского не только позволяет соотнести его мысли с идейной основой указанного исторического документа, но и помогает в целостном осмыслении романа Достоевского.

Ключевые слова: психологизм, психологический прием, манипуляция, манипулятивная стратегия, революционная идея, этика, политика, эстетика, поэтика, макиавеллизм, нигилизм

Читать статью

Литература

В статье раскрывается авторская модель мира в романе Ф. М. Достоевского «Бесы» на основе анализа жанрового содержания произведения, системы образов, предметного мира, хронотопа и доминанты героев. Обращение к аллюзивному плану романа (аллюзии к мотивам, образам драмы Гете «Фауст» и одноименной повести И. С. Тургенева) позволяет читателю включиться в своеобразный диалог Достоевского со своими предшественниками. Однако традиции древнерусской словесности (традиции жанра видения, ориентация на церковный календарь, опора на библейское слово и Священное Предание) позволяют сделать вывод о национальном своеобразии произведения. В иерархической структуре романа высшее место занимают Евангельское Слово и Святоотеческое наследие, Священное Предание. В статье концепция личности в «Бесах» раскрывается с помощью этического учения А. А. Ухтомского о доминанте и хронотопе. Оно впервые рассмотрено на материале «исповеди» Ставрогина и судьбы Степана Трофимовича, а также сделан вывод о формировании новой доминаты героев. Значение романа «Бесы» заключается не только в предупреждении о разрушительных процессах, которые могут произойти в обществе и в человеке, но и в изображении путей выхода из кризиса и восстановления личности. В частности, Шатову, Степану Трофимовичу и другим героям Достоевского помогают соборное сознание, вера в Промысел Божий, любовь, готовность к покаянию. Исследование осуществлено на материале реконструированной журнальной редакции романа, изданной в Полном собрании сочинений (канонические тексты) Ф. М. Достоевского.

Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, роман Бесы, Гете, И. С. Тургенев, А. А. Ухтомский, доминанта, хронотоп, аллюзия, символ, система образов

Читать статью

Литература

Целью работы стало определение связи творчества Ф. М. Достоевского с явлением, обозначаемым в современной науке о литературе терминами «духовный реализм», «христианский реализм», «религиозный реализм», «символический реализм» и т. д. Известно, что писатель работал в жанре реализма, он сам называл себя реалистом, и в его сочинениях нетрудно заметить черты социального, психологического, философского и даже политического реализма. Но при этом в них всегда оставалось что-то еще более значимое и придающее творчеству писателя уникальное своеобразие. Многие современные исследователи полагают, что основы этого явления лежат в общекультурной европейской христианской традиции. Автор статьи, изучив различные исследовательские подходы методом сравнительного анализа, пришел к выводу, что наиболее точным термином, обозначающим особенности художественного метода Достоевского, является «православный реализм». Сам писатель называл свой метод «полным реализмом», а себя — «реалистом в высшем смысле», категорически отвергая имя писателя-психолога. Это обстоятельство не раз привлекало внимание исследователей. В ходе изучения их точек зрения, а также анализа воззрений самого Достоевского на цели и задачи художественного творчества автор статьи заключил, что в основе реализма «в высшем смысле» лежит принцип превращения православного взгляда на мир в художественную образность. Многие черты этого принципа можно заметить во всей русской литературе, но именно Достоевский собрал их воедино, развил и укрепил все наиболее продуктивное, отсеял случайное и неудачное и создал православный реализм как полноценный художественный метод. На основании его были написаны романы 1866–1890-х гг., а также «Дневник Писателя».

Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, русская литература, Бог, Христос, христианство, православие, духовный реализм, христианский реализм, православный реализм, фидеистика

Читать статью

Литература

В статье рассмотрены пасхальные рассказы И. Н. Потапенко, занимающие важное место в творчестве писателя. Написанные в лучших традициях пасхальной словесности, они развивают мотивы духовного воскрешения и преображения, прощения, соборности, всеобщего братства, сопричастности пасхальной радости о воскресшем Христе,
любви к людям («Поэзия», «Обнять весь мир», «Смоляные бочки», «Тетя Саша», «Воистину воскрес», «Бабушкины сказки»). Мотив сопереживания Страстям Господним звучит в рассказе «Три Пасхи». Феномен ложного стыда, связанного с открытым исповеданием веры во Христа, проанализирован в рассказе «Ложный стыд». Тема «неисповедимости путей Господних» раскрыта в рассказе «Дешевая покупка». Сюжетной основой многих пасхальных рассказов Потапенко являются воспоминания о детстве или юности. Детские воспоминания, связанные с празднованием Пасхи, способствуют духовному исцелению и обновлению героев писателя. Некоторые рассказы носят юмористический характер («Тетя Оля»,
«Чукчин зàмок», «Третейский суд»). Пародия на жанр обнаруживается в пасхальном рассказе «Что можно видеть во сне». В большинстве произведений этого жанра у Потапенко отражена православная концепция человека: с ее идеями спасения души, покаяния, искупительного страдания и духовного преображения. Назидательные и проникновенные,
пасхальные рассказы Потапенко напоминают о евангельских ценностях, заставляют задуматься о смысле жизни, призывают не пренебрегать спасением души в угоду земному благополучию.

Ключевые слова: И. Н. Потапенко, жанр пасхального рассказа, мотив, Пасха, православие

Читать статью

Литература

Исследование посвящено раскрытию особенностей художественного воплощения концепта «Яблочный Спас» в романе И. С. Шмелева «Лето Господне». Концепт «Яблочный Спас» рассмотрен в контексте ценностно-смысловых установок писателя, претерпевших значительные изменения по сравнению с дооктябрьским периодом творчества. В художественном сознании автора образ сада предстает в метафорическом ключе как источник и начало жизни человека. Повествовательная структура главы двупланова, содержит дискурс героя-ребенка и зрелого повествователя. В рамках детского мировосприятия образ сада неотделим от образа отчего дома, категорий любви, красоты и Божией благодати. Образ сада соединен с представлением о саде-Москве и саде-Святой Руси. В романе «Лето Господне» возникает обобщенный образ-символ мира, преображенного Божьим присутствием и силой благодарной любви автора. Тема преображения тесно сближается с мотивами возвращения и воспоминаний, обретающих ярко выраженную ностальгическую окрашенность и лирическую тональность. Образы храмов, города Москвы и России сопряжены с мотивами преображения, сакрализации, одухотворенности, обожествленности и вечности. В воссоздании концепта «Яблочный Спас» И. С. Шмелевым в полной мере проявил себя художественный метод «духовного реализма». Хронотоп реального мира в романе «Лето Господне» предстает в тесной связи с бытийной сферой, осмысляется Божиим миром. Тема памяти и благодарной любви организует дискурс зрелого повествователя. Мир детства и Родины осознается утраченным библейским раем, становится предметом неустанных раздумий и размышлений автора.

Ключевые слова: концепт, Яблочный Спас, Лето Господне, тема детства, Иван Сергеевич Шмелев, тема родины, образ Москвы, мотив воспоминаний, дискурс, символ, литература русского зарубежья

Читать статью

Литература

В фокусе статьи — поэтические приемы, являющиеся частью художественной системы А. В. Амфитеатрова, известного публициста и прозаика, ведущего фельетониста начала XX в. Предмет исследования — фельетоны послеоктябрьского периода, публиковавшиеся в России до августа 1918 г. В работе освещена политическая позиция публициста по отношению к революционным событиям 1917 г., к Февральской и Октябрьской революциям; приведен обзор тем и сюжетов печатных выступлений Амфитеатрова за этот период — отклики на общественно-политические события и социальные вопросы; проанализированы конкретные риторические приемы — прямые параллели, парафразы, нарочитое цитирование произведений классической литературы. Прослежены целеустановки автора: художественные (диалог с классическими текстами русской литературы XIX — начала XX  в.) и идеологические (завуалированная критика советской власти); выявлено отрицательное отношение Амфитеатрова к пореволюционной действительности, выраженное через комические приемы. Основными источниками парафразов и параллелей для Амфитеатрова стали произведения сатирического направления русской классической литературы — Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, а также Г. И. Успенского, А. П. Чехова, Л. Н. Толстого, М. Горького. Приводя цитаты и сюжетные ситуации из этих текстов, публицист проецирует их на современную ему действительность.

Ключевые слова: А. В. Амфитеатров, фельетон, пресса, публицистика, массовая литература, цитаты, парафраз, параллели, ассоциации, метафора, троп, комизм, сатира, мотив, А. П. Чехов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой

Читать статью

Литература

В статье рассмотрена криптопоэтика первого англоязычного романа В. В. Набокова “The Real Life of Sеbastian Knight” («Подлинная жизнь Себастьяна Найта») (1938–1939). Показано, что этот роман представляет собой любопытный пример криптопоэтики писателя, в которой оказались затушеваны и кардинально преображены многие конкретные обстоятельства его личной жизни. Особую роль в криптопоэтикеромана играет аллюзивная шахматная символика, о которой не раз писали, но смысл которой оставался непонятным. Ключом к этому смыслу оказывается глубоко закамуфлированный автобиографический подтекст «Подлинной жизни…».Написанный вскоре после серьезного увлечения Набокова Ниной Гуаданини, роман этот выстроен таким образом, чтобы показать: единственной настоящей любовью Себастьяна Найта была Клэр Бишоп, а мадам Лесерф (Нина Туровец-Речная)была всего лишь эпизодом в его жизни. В унисон этому организована и шахматная тайнопись романа, в которой ферзь (мадам Лесерф) оказывается побежден слоном (Клэр Бишоп). Между тем фамилия героини романа «Bishop» аллюзивно отсылает к жене писателя Вере Слоним.Таким образом, для понимания текста важна не только крипто- , но и психопоэтика романа.

Ключевые слова: В. Набоков, роман, Подлинная жизнь Себастьяна Найта, криптопоэтика, шахматная символика, криптоним, автобиографизм

Читать статью

Литература

Статья посвящена анализу истории и поэтики прозы Б. Окуджавы о войне, ее роли в современной литературе. Особое внимание уделено образу героя-школяра, структурирующего текст. Автор рефлектирует свою ориентацию на классическую словесность и на создателей «лейтенантской прозы», но относится к последним с подчеркнуто ученической позиции. Эту доверительную интонацию наследует и его автобиографический герой, в образе которого выделены черты частного человека, дилетанта. В фигуре школяра сочетаются противоположные приметы: смелость и наивность, вера в мифы и сказки, а также внутренняя усталость, самоирония, что продиктовано позицией автора. Особое место занимает повесть «Будь здоров, школяр», выстроенная по принципу солилоквиума, когда происходит самопознание героя, война становится инициацией, испытанием книжных истин «о подвигах, о славе», которые остраняются при столкновении с хаосом настоящего. Автор демонстрирует зазор между восприятием школяра окружающими и его самоощущением, что открывает перспективу для иронии. Ключевыми в произведениях стали мотивы «голого человека», Другого, меркурианства, лабиринта, которые сходятся в образе героя-школяра. За фигурой персонажа очевидна традиционная парадигма «маленького человека», чей дом — шинель. Своеобразным итогом размышлений художника о войне стал отказ от эпической традиции классики, напротив, школяр получает «в наследство» старую ложку «вечного солдата» Шонгина, приобщаясь его обычной в своей трагедийности судьбе. Важнейшую роль в репрезентации батальной темы играет парадигма культуроцентризма, помогающая включить травматический, страшный опыт войны в пространство памяти и постпамяти.

Ключевые слова: Б. Окуджава, тема войны, тема памяти, лейтенантская проза, школяр, культуроцентризм

Читать статью

Литература

В статье анализируется роман известного советского писателя-фантаста второй половины XX века С. Снегова, творчество которого почти не изучалось, а проблема евангельского интертекста не ставилась. Рассмотрение фрагмента повествования об отношениях главного героя и «змеедевушки» дает возможность показать, что в нем содержится реминисценция библейского сюжета о грехопадении. При этом Снегов полностью видоизменяет хрестоматийно известный нарратив: сюжет о коварном змее (в виде которого в Эдем проник диавол), искусившем безгрешно-чистую женщину, кардинально трансформируется, приобретая парадоксально-перевернутую форму: здесь человек искушает наивно-целомудренную девушку-змею своей безумной влюбленностью и, расставаясь, понимает, что смутил покой ее души. В ходе изучения произведения выяснилось, что в идейной структуре романа небольшая сюжетная линия «Эли — змеедевушка» играет чрезвычайно важную роль: влюбленность главного героя фактически уравнивает звездожителей с землянами, полностью опровергая идею, согласно которой человек представляет собой высшую форму разумной жизни во Вселенной и может воспринимать инопланетян только как низших существ. Анализ эпиграфа показал, что описанное в нем библейское событие служит ключом к пониманию спора, произошедшего между центральными героями и составившего стержень художественного конфликта первой части романного повествования. В статье устанавливается отчетливая ассоциативная связь героя Снегова с апостолом Павлом. Экстраполируя отраженный в эпиграфе евангельский сюжет на анализируемую ситуацию, можно увидеть явную параллель с распространением христианства среди язычников. Включение евангельского текста в художественную структуру научно-фантастического романа позволило писателю напомнить о непреходящих нравственных ценностях, не теряющих своего значения и для людей далекого будущего.

Ключевые слова: Снегов, Люди как боги, человек, боги, Эли, змеедевушка, христианский дискурс, евангельские реминисценции, эпиграф, Петр Астролог

Читать статью

Литература