Том 22, 2024 год

Вопросы о сходстве сюжетов ойратских письменных памятников с древнеиндийскими все еще остаются недостаточно изученными. Большинство ойратских сочинений не введены в научный оборот, не переведены на русский и другие европейские языки. В статье рассмотрено происхождение сюжетов ойратского религиозно-дидактического сборника XVII–XVIII вв. “Aršān nomiyin tuuǰi” («Сказание Нектарного Учения»), восходящего к литературным памятникам Древней Индии. Сборник состоит из шестидесяти четырех коротких буддийских историй. В качестве обрамления в нем выступает схема тибетского буддийского трактата «Ламрим», излагаемого в тезисной форме. Основные положения трактата раскрываются в сборнике с помощью примеров из различных источников. Сборник отличается строгим функциональным назначением: он вводит мирян в курс буддийского учения и наставляет их на путь добродетели, им пользовались буддийские монахи до начала XX в. в качестве руководства в  проповеднической практике. В статье рассмотрены структура и содержание ойратских и древнеиндийских сюжетов в их повествовательном изложении, выявлены сходства и локальные различия. Генетически близкие сюжеты помогают лучше понять содержание коротких рассказов ойратского сборника, утративших свои существенные структурные компоненты. Рассказы «Сказания Нектарного Учения» отличаются от текстов-источников предельной сжатостью сюжетов, в них отсутствуют описания и сравнения, основное внимание сконцентрировано только на поступках героев, действие динамично развертывается. Значительное сходство «Сказаний Нектарного Учения» с древнеиндийскими сочинениями отмечено на сюжетно-композиционном уровне. Выявление локальных различий в ойратском сборнике проясняет судьбу древнеиндийских памятников вне Индии.

Ключевые слова: буддийская дидактическая литература, ойратский сборник, Сказания Нектарного Учения, древнеиндийский источник, тибетский перевод, сюжет, сравнительный анализ, происхождение сюжетов, генезис

Читать статью

Литература

В статье рассмотрены история и поэтика стихотворения М. Ю. Лермонтова «К портрету» (1840). Материалом исследования стали три рукописи стихотворения: содержащий многочисленную правку черновой автограф из собрания С. А. Рачинского, перебеленный автограф с пометами В. Ф. Одоевского и П. А. Вяземского, а также еще один беловик стихотворения, оказавшийся в 1844 г. в коллекции Карла Августа Фарнхагена фон Энзе. Посредством реконструкции истории текста прослеживаются особенности поэтики Лермонтова. Работая над стихотворением, автор последовательно отказывался от экфрастичного характера изображения, обусловленного обращением к конкретному артефакту — гравюре Пьера Луи Анри Греведона «Портрет женский в рост, сидя, в открытом платье» (1840). Используя череду ассоциаций, сравнений, противопоставлений, поэт создает образ молодой женщины. Внимание к динамической поэтике словесного портрета графини А. К. Воронцовой-Дашковой позволило показать, как Лермонтов усложнял ее образ. Анализ черновых вариантов, конструируемых в беловике многочисленных антиномий, изменения названия позволил преодолеть штампы восприятия стихотворения и дать его трактовку в контексте русской культурной традиции.

Ключевые слова: М. Ю. Лермонтов, текстология, беловой автограф, черновой автограф, портрет, художественный образ, онтология, история текста

Читать статью

Литература

Главной проблемой, решаемой в статье, явился вопрос о датировке черновых набросков Гоголя с авторским «рабочим» названием «К 1-й части». На протяжении почти ста лет принято было считать, что эти наброски, относящиеся к первому тому «Мертвых душ», написаны после выхода в свет этого тома в 1842 г. Произвольная датировка заметок «К 1-й части» 1845–1846 гг. опровергается многочисленными фактами, свидетельствующими, что образы и мотивы заметок были «вкраплены» Гоголем в общую ткань поэмы. Впервые на эти переклички указал в 1987 г. В. А. Воропаев, датировавший наброски 1839–1840 гг. К текстологическим наблюдениям, сделанным исследователем, в статье добавлены новые, позволяющие проследить эволюцию текста. Проанализирован также авторский замысел, каким он предстал в набросках, и то, с помощью каких средств он реализован в поэме. Совокупные данные текстологии и поэтики позволяют уточнить датировку заметок, приурочив их к первым месяцам 1841 г. В заметках содержится план автора выразить в «сплетнях» и «безделье» города N. в первом томе поэмы широкое прообразовательное значение, придав картине выражение общего «безделья» мира. Для воплощения этого замысла Гоголь наметил привести в поэме несколько аналогий к «бездельной» жизни «мертвых душ» — «включить все сходства и внести постепенный ход». В окончательном тексте поэмы такими «сходствами» стали типологически «родственные» сплетням гадательные «ученые рассуждения», предсказания лже-пророков и псевдо-духовная литература. Все они, вместе взятые, объясняют, по Гоголю, многочисленные заблуждения человечества в мировой истории — следование «болотным огням», «заносящим далеко в сторону дорогам». Слухи об антихристе, возникающие в «пустоте» города, подсказывают, что в заключительных главах первого тома писатель изображает, как ранее в «Ревизоре», предапокалиптическое состояние общества, приближение последних времен, которое для некоторых в действительности становится «последним часом» (смерть прокурора).

Ключевые слова: Н. В. Гоголь, биография, творчество, авторский замысел, притча, символизм, интерпретации, учительство, художественная проповедь, духовное наследие

Читать статью

Литература

В статье проанализировано письмо И. С. Тургенева к П. В. Анненкову от 14 октября 1853 г., которое структурно состоит из «физиологического очерка» о «маленьком человеке» и пасхального стихотворения, якобы написанного этим «маленьким человеком», а по факту — «загадочным автором». Письмо рассмотрено какпреодолевшее уже при жизни писателя узкие рамки эпистолярного жанра и ставшее обсуждаемым текстом.В тургеневедении, однако, главной проблемой изучения письма остается вопрос о биографическом авторе пасхального стихотворения: на сегодняшний день в читательском пространстве стихотворение де-факто функционирует как произведение и Тургенева, и Лермонтова. «Прозаическая» часть письма о маляре-стихотворце оценивается как подготовительный материал для последующего произведения. Между тем письмо является «криптографическим текстом» и как целостность таит в себе скрытый «пушкинский код», который «считывается» благодаря многочисленным намекам, содержащимся как в самом письме, в его «прозаической» и в стихотворной частях, так и в дружеской переписке Тургенева и Анненкова. Сравнительный анализ двух текстов пасхального стихотворения, подготовленных тургеневской академической группой, один из которых находится в письме от 14 октября 1853 г., а другой — в разделе Dubia, выявил многочисленные разночтения, а также существенное отклонение от текста-оригинала, опубликованного в «Литературной газете» за 1840 г. В академических текстах все сакральные слова — Слава Божия, Сын Бога — графически упраздняются. Такое вытравливание религиозно-эстетического чувства, «спрятанное» в графическое «обезглавливание» имен Христа, снова заставляет актуализировать вопрос о необходимости издания творческого наследия русских классиков в аутентичном виде.

Ключевые слова: И. С. Тургенев, П. В. Анненков, А. С. Пушкин, письмо, атрибуция, загадочный автор, криптопоэтика, контекст, подтекст, традиционная русская орфография, сакрализация, десакрализация, поэтика текста

Читать статью

Литература

В статье представлена интерпретация мотива благословения отца в романе Ф. М. Достоевского «Униженные и оскорбленные», являющегося ключевым в сюжете произведения. Изображая уход из дома и возвращение к своим отцам Наташи, а также матери Нелли, писатель показал женскую версию библейского мотива «блудного сына». Однако у двух историй разные сюжеты, обусловленные отсутствием или наличием отцовского благословения. Мать Нелли, не получив благословения и прощения, умерла. Наташа Ихменева, дождавшись отцовского раскаяния, прощения и благословения, возвратилась к прежней жизни. В статье отмечено, что благословение родителя — важный мотив русского фольклора. В сказке «Сивко-Бурко», записанной А. Н. Афанасьевым, оно дается в награду за прохождение испытания, и дураку Ивану удается покорить сердце царевны. Состояние Ихменева в момент побега дочери подобно состоянию героя «Станционного смотрителя» Пушкина Самсона Вырина: муки отцов вызваны не столько людским позором, сколько подразумеваемым наказанием Божьим. В «Униженных и оскорбленных» именно Ихменев сделал первый шаг к примирению с дочерью, прощению и отцовскому благословению. Сохраняя значимые фольклорные и библейские коннотации, в произведении Достоевского мотив блудного сына дополняется мотивами христианского прощения и сострадания.

Ключевые слова: Достоевский, Униженные и оскорбленные, сюжет, мотив, блудная дочь, благословение отца

Читать статью

Литература

В статье в эстетическом и этическом измерениях рассмотрена амбивалентность красоты Настасьи Филипповны Барашковой, героини романа Ф. М. Достоевского «Идиот». По сравнению с предыдущими интерпретациями образа отмечена бóльшая многозначность представлений писателя о красоте героини. Настасья Филипповна обладает не только физической, но и внутренней красотой, вызывающей разную реакцию героев произведения. При решении вопроса «какая красота может "мир перевернуть"?»  предлагается учитывать, что этот переворот может быть как в лучшую, так и в худшую сторону. Сила красоты Настасьи Филипповны, поляризованной между добром и злом, может «перевернуть»/ повернуть мир и человека как к гибельному мраку, так и к свету воскресения. Ее красота не может определяться только в нравственно противопоставленных категориях статуарной физической или духовной красоты. В своих проявлениях она символизирует незавершенность, отказывающуюся от «овеществления». Это красота неопределимая, остающаяся загадкой.

Ключевые слова: Достоевский, роман Идиот, Настасья Филипповна, красота, калокагатия, незавершенность, образ

Читать статью

Литература

Цель статьи — освоение художественно-философского значения образа Петра Верховенского, являющегося главным в системе персонажей романа Ф. М. Достоевского «Бесы». Это предполагает расширение и углубление представлений о его личностном становлении. В духовном опыте Верховенского происходит путаница понятий об исконных христианских ориентирах, нарушается иерархия Закона и Благодати. Петр Верховенский наделен способностью воздействовать на окружающих из своих корыстных побуждений во имя самоутверждения, выстраивая мнимую реальность, и повелевать доверившимися ему сподвижниками с помощью угроз и шантажа. Законничество незримо переходит в беззаконие, с одной стороны, наделяя Верховенского силой влияния на окружающих, причем явно от натуры или от извращенной человеческой природы. C другой стороны — обрекает героя, прельщенного соблазнами самоутверждения, на одиночество и духовное оскудение. В статье также показано влияние Петра Верховенского на творческие искания русских писателей, которые выявляют трагические итоги нарушения ценностной иерархии Закона и Благодати, что позволяет рассматривать данный художественный образ в нравственных парадигмах современности.

Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, Бесы, Верховенский, культурное бессознательное, Закон и Благодать, большое время, духовный опыт

Читать статью

Литература

Статья посвящена исследованию темы братства людей и ее эволюции в творчестве И. А. Бунина. В художественном мире писателя утверждается идея новых — евангельских, братских — отношений между людьми, основанных на христианской любви. В ранних стихотворениях «В костеле», «Надпись на могильной плите» появляются ключевые для понимания развития темы братства людей образы и мотивы: образ Христа, мотив верности «завету любви» и новым, евангельским отношениям между людьми. В произведениях 1914–1916 гг. И. А. Бунин создает образ человечества, забывшего о Боге, о Христе, о своем изначальном братстве. В стихотворениях «Молчание», «Отчаяние», в рассказах «Братья», «Весенний вечер» звучит трагический мотив разрушения братства людей. Особое внимание в статье уделено исследованию христианского текста в рассказе «Братья», результаты которого позволили говорить о евангельском значении слова «братья» в эпиграфе и в названии рассказа, играющих важнейшую роль в выражении ключевой авторской идеи. Произведения И. А. Бунина периода революции 1917 г. и Гражданской войны — дневник «Окаянные дни» и речь «Миссия русской эмиграции» — пронизаны трагическим мотивом братоубийства и образами русского Каина и русского Авеля. В творчестве И. А. Бунина периода эмиграции, в лирико-философской прозе 1920-х гг., вновь звучит идея братства людей, глубочайшей взаимосвязи всего человечества. Тема братства людей в творчестве И. А. Бунина, имеющая евангельскую основу, развивается на протяжении всего творчества писателя, что свидетельствует о ее значимости для мировоззрения писателя и его концепции мира и человека.

Ключевые слова: И. А. Бунин, лирика, рассказы, публицистика, поэтика, Евангелие, идея, братья, братство, библейские цитаты, реминисценции, мотив, братоубийство

Читать статью

Литература

Целью статьи явилось рассмотрение специфики изображения темы детства в романе «Заря» Б. К. Зайцева. В современном литературоведении активно разрабатывается, изучается тема детства в творчестве отечественных писателей, оказавшихся в эмиграции после революционных событий. Актуальность работы обусловлена тем, что в ней исследуется одна из важных тем литературы русского зарубежья. Новизна исследования состоит в сопоставлении романа Б. К. Зайцева с русской классической прозой XIX в. о детстве, в уточнении вопроса о традициях и новаторстве в решении темы детства писателем русского зарубежья. В работе рассмотрены теоретические вопросы, связанные с пространственно-временной структурой романа «Заря», раскрытием образно-мотивного ряда, художественных средств и приемов. Все это является необходимым не только для понимания особенностей воплощения образа детства в прозе Б. К. Зайцева, но и для определения национального своеобразия русской литературы о детстве. В центре романа Зайцева находится образ ребенка, живущего в усадьбе, традиции изображения которой восходят к произведениям русской литературы XVIII–XIX вв. Описывая родовое «гнездо» с его вещественным наполнением, особой семантикой, автобиографической основой, воссоздавая мир ребенка, Б. К. Зайцев опирается на повесть Л. Н. Толстого «Детство». Идиллическое время доминирует в структуре романа «Заря». Важными составляющими ее являются мотивы света, ароматов, запахов, звуков природы, синэстезия, характерная для детского мироощущения. Ребенок переживает полноту радости бытия, родственного пребыванию в Эдеме. Мир детства, пронизанный Божественной благодатью, кроме биографического и исторического времени, обращен к категории Вечности. Детство одухотворяется и сакрализируется. Мать и отец органично включаются в мир романа, ассоциируются с представлением об упорядоченности и устойчивости бытия. Совместные семейные трапезы, ритуальность становятся событиями, создающими атмосферу счастья. Детское мировосприятие показано через систему оппозиций «свое»/«чужое» пространство. Детство сопряжено с танатологическими событиями. Описание круга чтения становится обязательным для раскрытия внутреннего мира героя-ребенка. Роман писателя является примером изображения детства, обусловленного новой эпохой, модернистскими новациями, состоящими в изменении взаимоотношений автора и ребенка.

Ключевые слова: мир детства, образ ребенка, литература русского зарубежья, Б. К. Зайцев, роман, Заря, реализм, модернизм, литературная традиция

Читать статью

Литература

Сенсорная поэтика художественных текстов О. Ф. Берггольц до сих пор специально не изучалась. С детских лет поэтесса была погружена в народно-песенную стихию и обостренно воспринимала аудиальную сферу; «память звука» была для нее важнейшей ассоциативной связью при построении художественной картины мира. В образе валдайской дуги в автобиографической повести «Дневные звезды» смыслопорождающей функцией обладает именно звуковая субстанция. Индивидуально-авторский звукообраз православной молитвы, которую читает няня Авдотья в «Дневных звездах», в статье рассматривается в сопоставлении с описанной Берггольц иконой св. прп. Серафима Саровского. Звуковаяметаморфоза молитвословия функционирует в тексте повести как проводник сакрального смысла иконописного экфрасиса. Наиболее репрезентативным образом в творчестве Берггольц является Ленинград; акустическое пространство города моделируется автором исходя из исторического контекста. Чуткое восприятие соносферы пореволюционного города способствует созданию в «Дневных звездах» необычных звуковых метафор (говорящие,кричащие стены; вопиющий камень). В киносценарии «Ленинградская симфония» звук-стук метронома, возникший накануне блокадных испытаний, ассоциирован с Седьмой («Ленинградской») симфонией Шостаковича. В блокадной лирике зрительные (цветовые) характеристики образов вытесняются слуховыми; звуки войны — свист, визг, лязг, скрежет, хруст — несут негативную коннотацию разрушения и гибели, а скрип полозьев блокадных саночек является знаком-маркером смерти. Семантика тишины амбивалентна; при этом тишина и беззвучие семантизированы по-разному: беззвучие в экзистенциальном смысле противопоставлено звуку как смерть жизни: начало «всеобщей гибели» происходит тогда, когда в пространстве «умер звук»; возвращенный миру звук/звон/шум изоморфен жизни.

Ключевые слова: О. Ф. Берггольц, иконический экфрасис, Ленинград, звукообраз, звон, звуки войны, блокадная сенсорика, тишина, беззвучие

Читать статью

Литература

Статья вводит в научный оборот не рассмотренные ранее в отечественной и зарубежной иранистике газели Нима Юшиджа, которые дали старт развитию этого традиционного жанра на современном этапе. Анализ канонического языка средневековой лирики в интерпретации «отца новой поэзии Ирана» способствует пониманию трансформации авторского самосознания в русле индивидуальной художественной манеры. Образные конвенции и устойчивые мотивы любовной лирики, впитавшие традиционные мистико-аллегорические коннотации, своеобразно преломляются в газелях Нима Юшиджа. Структурно-семиотический взгляд, сопряженный с подходом сравнительно-исторической поэтики, раскрывает природу полисемантизма классических мотивов газели, которые сохранены в стихотворениях Нима Юшиджа. Смысловая многослойность текстовой структуры оказывается для поэта средством, позволяющим иносказательно изложить творческое кредо. В реализации поэтического замысла наряду с нормативными компонентами формального плана (прием хусн ат-тахаллус) используются также и нетипичные для классического канона приемы оформления произведения (рамочный текст). Таким образом, налицо смысловое и формальное единство в корпусе газелей Нима Юшиджа.

Ключевые слова: Нима Юшидж, новая поэзия Ирана, жанр, классическая персидская газель, полисемантизм

Читать статью

Литература

Исследование проведено в рамках нарратологического анализа, материалом для которого послужила военно-историческая книга Т. Кескисарьи «Война "шляп"». Она рассказывает о русско-шведской войне 1741–1743 гг. (известной как война «шляп»), которую Швеция начала в надежде вернуть себе утраченные в ходе Северной войны (1700–1721) территории. Картины прошлого представлены главным образом через протоколы военных и гражданских судов, дневниковые записи священнослужителей, разного рода документы (письма, приказы, прошения), исторические карты. Отправной точкой исследования явилось противопоставление исторического и литературного нарратива, научного и художественного стилей. Кескисарья использует в качестве основного инструмента анализа архивных материалов интерпретацию, позволяющую рассуждать о человеческом опыте. Применяемый автором способ представления архивных данных читателю XXI в. через призму романа с чертами психологического анализа вполне отвечает потребностям нынешнего времени. Увлекательная манера повествования в совокупности с профессионализмом историка дают читателю вполне адекватное представление о политической ситуации в Европе и трагических событиях XVIII в. Кескисарья задействует выразительные средства художественной литературы, внедряет в текст повествования вымышленного, независимого, стороннего наблюдателя («существо разумное»), который дает оценку событиям, ведет диалог с читателем. Отмечены такие особенности исследуемого текста, как диалогичность, антропоцентричность, эмоциональность, гибридность. Рассматриваются нарративные стратегии, реализуемые в тексте. Подробности судеб реальных людей придают повествованию объемность и выразительность. Автор монографии не «придумывает», не «вымышляет» те или иные события описываемой действительности — он домысливает и интерпретирует их, пытаясь понять их смысл и связи с прошедшим и грядущим.

Ключевые слова: Теему Кескисарья, Война шляп, нон-фикшн, научно-популярный текст, нарратив, нарративная стратегия, интерпретация, война, экспрессивность

Читать статью

Литература