Том 19, 2021 год

В статье представлен обзор существующих переводов «Поэтики» Аристотеля, охарактеризованы особенности каждого из них. В. И. Захаров в предисловии к своему переводу «Поэтики» Аристотеля метко охарактеризовал сочинение греческого философа как «темный текст». Каждый перевод этого трактата, лежащего в основе европейской и мировой литературной теории, является одновременно и его интерпретацией, попыткой истолковать «темные места». Первый русский перевод «Поэтики» был сделан Б. Ордынским и опубликован в 1854 г. Ранее русский читатель был знаком с содержанием трактата по переводам на европейские языки и по его изложениям на русском. Так, в «Словаре древней и новой поэзии» Остолопова очень близко к источнику излагается аристотелевская теория драмы и некоторые иные аспекты «Поэтики». Ордынский перевел первые 18 глав «Поэтики», сосредоточившись на теории трагедии. Свою интерпретацию поэтики Аристотеля переводчик представил в обширном предисловии, комментариях и пространном «Изложении». Этот перевод вызвал критический анализ Чернышевского, повлиял на его диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности», в которой автор полемизирует с эстетикой немецкого романтизма. В 1885 г. В. И. Захаров опубликовал первый полный русский перевод «Поэтики», в котором предложил свою интерпретацию учения Аристотеля о языке и эпосе. Автор этого перевода возвращается к терминологии романтической эстетики, поэтому сам перевод оказывается вне основной линии восприятия учения Аристотеля в отечественной литературной теории, которая отчетливо проявляется в переводах В. Г. Аппельрота (1893), Н. Н. Новосадского (1927) и М. Л. Гаспарова (1978). Предметом дискуссии в этих переводах стали истолкование понятий μῦθος и πάθος, концепции мимесиса и катарсиса, источник страдания и трагического, возможность модернизации терминологии. Важной вехой в восприятии и усвоении отечественным литературоведением трактата Аристотеля стал его перевод А. Ф. Лосевым, который не был опубликован отдельно, но использовался автором в его теоретических работах и при критике других интерпретаций «Поэтики». Один из последних переводов «Поэтики» (2008) выполнен М. М. Поздневым. Переводчик не стремился сохранить особенности стиля оригинала и интерпретировал «Поэтику» в рамках и терминах современной теории литературы, ориентируясь на английские ее переводы. Основным предметом рефлексии переводчика являлось понимание Аристотелем сущности и феномена поэтического искусства. Переводы трактата греческого философа отражают историю становления и развития отечественной теории литературы, ее основных тем и терминологического аппарата.

Ключевые слова: Аристотель, «Поэтика», перевод, интерпретация, терминология литературоведения, подражание, очищение, трагедия, эпос, миф, перипетия, узнавание, пафос, страсть

Читать статью

Литература

В статье осуществлен анализ поединка Василия Буслаева со старцем, представленного в былине «Василий Буслаев и новгородцы», по поводу которого в отечественной фольклористике уже высказывались различные суждения. Не соглашаясь с мнением предшествующих исследователей о том, что старец был олицетворением Новгорода или христианской церкви, а поединок отражал борьбу старого строя с новым, автор статьи представил свое видение и образа старца, и сути его поединка с Василием Буслаевым, рассмотрев их в контексте практик боевых организаций кулачников, связанных, в свою очередь, с юношескими посвятительными обрядами. Анализ вещественного, вербального и акционального кодов показал, что старец предстает в былине как персонаж «нечистый», связанный с водами Волхова, колдовством и иномирьем. Атрибуты старца и способы его умерщвления указывают также на возможность соотнесения этого персонажа с предком. В способах расправы Василия со старцем явно просматриваются аналогии с древними обрядами проводов-похорон, широко распространенными у восточных славян и связанными с представлениями о приходе на землю в определенные точки календарного года душ предков, которые затем нужно было вновь отправлять в иномирье, в том числе и путем пускания их по воде. В связи с этим автор обращается к высказанной ранее некоторыми исследователями мысли о возможной связи кулачных боев новгородцев с Перуном, обнаруживая некоторые новые доводы в пользу этой гипотезы. Обосновывается мысль, что поединок и гибель старца могут быть трактованы как передача силы-доли от старца посвящаемому Василию, вступающему в городскую организацию кулачников и братчину. Такая схема полностью соответствует структуре древних юношеских инициаций, в которых мужчины-предки принимали обязательное участие.

Ключевые слова: былина, Василий Буслаев, новгородцы, обрядовые практики воинских организаций, переходно-посвятительные обряды, кулачный бой, поединок

Читать статью

Литература

Статья посвящена статусу профессионального воровства в восточнославянской традиции. Основной целью публикации стало определение места образа вора в системе персонажей, обладающих сверхъестественными способностями и относящихся к категории «знающих». К данной категории обычно относят мастеров-профессионалов, магических специалистов и полудемонических существ. Работа выполнена на материалах крестьянской культуры середины XIX — начала ХХ в. Первым этапом исследования стало систематическое описание образа вора как персонажа, обладающего сверхъестественными способностями. В ходе работы выявлены причины, обуславливающие наклонность к воровству, а также типовые характеристики и мотивы, подтверждающие демонологический статус вора. Судя по составу сверхъестественных качеств, этот статус оказывается выше, чем у магических специалистов, но ниже, чем у полудемонических существ. Таким образом, на условной шкале «человек — полудемоническое существо» воры располагаются непосредственно перед колдунами и ведьмами. В исследования показано сближение этих персонажей на уровне лексики и выявлены общие для них мотивы и характеристики, такие как преимущественно вредоносный характер деятельности, признак присвоения чужого, представления об обогащении посредством магии и невозможности расправиться с этими персонажами обычными средствами, способность скрадывать месяц и кощунственное отношение к христианским святыням. Кроме того, раскрыты представления об особом социальном статусе воров в деревенском сообществе, что также сближает их с колдунами и ведьмами.

Ключевые слова: восточнославянская мифология, народная демонология, классификация, типология, колдун, вор, разбойник

Читать статью

Литература

Согласно общепринятой, но неподтвержденной точке зрения, венок сонетов возник в XIII в., однако первые образцы этой жанровой формы известны лишь с XVI в. От современного (канонического) венка эти произведения отличаются нерегламентированным количеством текстов и отсутствием магистрала. Тематическое и стилевое многообразие венков эпохи барокко дает основание полагать, что им предшествовали более ранние, но доныне не обнаруженные венковые формы. При отсутствии соответствующего текстового материала время возникновения венка сонетов можно уточнить на основе изучения формально-поэтических предпосылок, необходимых для возникновения этого сверхтекстового образования. Форма венка определяется двумя факторами: сцепленностью сопредельных текстов и кольцевой организацией сверхтекстового единства. Первый обеспечивается повтором последнего стиха предшествующего текста в начале последующего. Истоки этого поэтического приема обнаруживаются в творчестве провансальских трубадуров, создавших специфическую форму цепных строф (coblas capfinidas); иной способ строфического сцепления разработали галисийско-португальские поэты (leixaprén). Другим фактором является повтор первого стиха начального текста в конце последнего. Несмотря на дословное совпадение, эти стихи семантически не равны друг другу, так как последний стих, обогащенный предшествующим контекстом, обретает новые смысловые характеристики. Одной из первых поэтических форм, совмещающих начало и конец текста, был рондель, созданный в XV в. Рассмотрение средневековых поэтических жанров с точки зрения венкообразующего потенциала позволило обосновать вывод о том, что только форма сонета соответствует требованиям, необходимым для организации поэтического венка. Исследованный материал позволяет утверждать, что, вопреки распространенной точке зрения, неканонический венок сонетов не мог возникнуть в XIII в., потому что весь комплекс формально-поэтических условий зарождения этого жанрового образования сформировался лишь в конце XV в., так что венок сонетов не мог зародиться в более ранний период.

Ключевые слова: венок сонетов, предыстория, цепные строфы, coblas capfinidas, leixaprén, кольцевая композиция

Читать статью

Литература

В статье рассматривается топос «стояние на костях», встречающийся в рассказах о битвах XIII—XVII вв. и связанный композиционно с повествованием о завершающем этапе сражения, с победой одной из сторон. В летописях этот топос чаще всего реализуется устойчивой формулой «стал(и) на костях» со значением «оставил(и) за собой поле битвы, победил(и)», относящейся к князю или к воинам в целом; в других случаях сообщается, сколько дней воины-победители «стояли на костях» (т. е. на месте сражения). Наибольший интерес представляет употребление топоса «стояние на костях» в памятниках Куликовского цикла. В «Летописной повести о Куликовской битве» в формулу «стал на костях» добавлено определение «татарских», что вводит мотив попрания поверженного врага. В «Сказании о Мамаевом побоище» устойчивая формула «стал на костях» (победил) употреблена по отношению к князю Владимиру Андреевичу, которого автор, вопреки традиции, изображает главным героем сражения. В то же время далее подробно описывается ритуал «стояние на костях» воинов-победителей во главе с Дмитрием Ивановичем и сообщается, что «стоялъ князь великий за Дономъ на костѣх осмь дний», хороня убитых русских воинов. В Синодальном списке «Задонщины» топос «стояние на костях» содержит лишь описание «радости великой» русских воинов по поводу победы и захваченных богатых трофеев. Как древнерусские авторы, так и современные исследователи по-разному понимали смысл и значение ритуала «стояние на костях», отразившегося в произведениях поэтов и художников.

Ключевые слова: воинское повествование, памятники Куликовского цикла, топос, воинская формула «стал на костях», воинский ритуал «стояние на костях»

Читать статью

Литература

В статье рассмотрено функционирование мотива искушения в древнерусском апокрифе «Хождение Зосимы к рахманам». Проанализированы способы реализации мотива в тексте, установлено его значение в сюжетосложении произведения и в формировании образа земного рая, с которым в памятнике ассоциируется страна блаженных. Библейским источником мотива являются ветхозаветная история грехопадения Адама и Евы и проверка прочности веры, воплощенная в искушении дьяволом Иисуса Христа в пустыне. Обращение автора памятника к библейским сюжетам подчеркнуло важность соблюдения вероучительных истин и следования им как способа обретения блаженства — земного рая. Комбинированная структура Хождения, в которой объединены независимые друг от друга сюжеты (легендарная история рехавитов и описание страны блаженных), обусловила то, что мотив искушения оказался по-разному реализован в тексте. Как показал анализ, аллюзию на евангельский сюжет искушения содержит уже пролог памятника (сообщено о сорокадневной молитве отшельника к Богу). В рассказе о противостоянии рехавитов иерусалимскому царю и в истории противоборства Зосимы с дьяволом мотив искушения является сюжетообразующим. Историю искушения отшельника образуют две сюжетные линии: противостояние Зосимы дьяволу и история грехопадения первых людей, переданная искусителем для устрашения старца. Ветхозаветное согрешение Адама получило развитие в сюжетной линии Зосимы и старца-рехавита, который изобличал отшельника как «превабителя», невольно пытавшегося склонить его ко лжи. Таким образом, мотив искушения в Хождении мог выражаться эксплицитно, а мог только угадываться (как в рассказе о соблюдении блаженными Великого поста) или «прочитываться» в символической коннотации чисел, использованных в памятнике. В статье также показано, что изменения в литературной истории апокрифа отразились и на реализации в его тексте мотива искушения. Сокращая текст, редактор мог нивелировать проявление в нем мотива, а обогащая описание новыми подробностями, усилить его (например, сообщение стилистической редакции об укрощении дьявола за волосы).

Ключевые слова: мотив, апокриф, Хождение Зосимы, земной рай, рехавиты, блаженные, искушение, редакция, композиция текста

Читать статью

Литература

Предметом исследования является произведение древнерусской литературы, названное «Выписью». Сочинитель текста объявляет его выпиской из подлинного послания, отправленного в Москву иноками Афонской горы. В действительности памятник не является выпиской, а послания, из которого она якобы сделана, никогда не существовало. «Выпись» представляет собой сбивчивый рассказ о том, как великий князь Василий III надумал развестись с первой женой и взять новую. Отдельные смелые представители русского духовенства, восточные патриархи и афонские монахи — все оценивают намерение князя как нарушение церковных канонов. «Выпись» наполнена фактическими ошибками, как исторический документ она лишена ценности, но интересна как литературный феномен. В статье рассматриваются источники «Выписи», влияние ее текста на другие произведения, ее необычный язык с большим количество аграмматизмов и давно интриговавших историков варваризмов. Памятник сопоставляется с первыми в русской словесности опытами стилизации, в которых обсуждаются русско-турецкие отношения. По совокупности признаков «Выпись» датируется последними десятилетиями XVI в. и определяется как неудачная попытка создать очередную литературную стилизацию. Автор статьи считает, что «Выпись» была составлена в Чудовом монастыре или кем-то из ревнителей православия на территории Литвы.

Ключевые слова: второй брак, каноны, послание, Афонская гора, прения о вере, литературная стилизация

Читать статью

Литература

В статье рассматривается эпитафия Димитрию Ростовскому, написанная на Украине в период после смерти митрополита в 1709 г., но еще до его официальной канонизации в 1757 г. В отличие от двух других, хорошо известных эпитафий, посвященных святителю (надгробного слова Стефана Яворского и надписи М. В. Ломоносова, выгравированной на серебряном киоте его надгробного комплекса), этот текст, принадлежащий к жанру силлабической эпитафии, являлся подписью к прижизненному портрету Димитрия, хранившемуся в Новгород-Северском Спасо-Преображенском монастыре. Эта эпитафия, безусловно, как и первые два текста, может быть охарактеризована как барочное сочинение, но в то же время она значительно отличается от них по содержанию и стилистике: в нем нашли свое отражение другие художественные явления барочной поэтики — а именно: черты синтеза, соединения иконографического образа и подписи, иллюстрации и текста, слова и изображения. Портрет-икона с виршами посредничеством духовника императрицы Елизаветы Петровны Федора Дубянского была доставлена в Ростов митрополиту Арсению (Мацеевичу) и долгое время находилась при гробе святителя Димитрия в интерьере Троицкого (Зачатьевского) монастыря. Данная эпитафия отражает украинскую традицию, где у могил архиереев, ктиторов вешались их портреты с эпитафиями и фамильными гербами. Остается открытым вопросом, кто был автором этой эпитафии Димитрию Ростовскому: совершенно очевидно, что им был представитель украинской элиты, хорошо знавший биографию Димитрия. Возможно, это был Иоанн (Максимович) — будущий митрополит Тобольский. Местонахождение подлинной иконы с подписью сейчас неизвестно, сохранилась только ее копия в музее Киево-Печерской лавры. Бытование этой эпитафии продолжилось в рукописной традиции в другом жанре: она известна в нескольких списках, и ее текст воспроизводился и воспринимался отдельно от иконографического образца в качестве агиографического сочинения (виршевого жития), которое послужило в свою очередь источником для других житийных памятников, посвященных Димитрию Ростовскому и созданных уже после его канонизации. Дальнейшая судьба этой эпитафии также связана с явлениями новой культурной эпохи, в которой разные виды искусства не только дополняли друг друга, но и вели к расширению художественной выразительности, к созданию, взаимодействию и взаимозаменяемости новых художественных форм, эволюции жанровой природы, что, безусловно, важно при изучении поэтики жанров XVIII в.

Ключевые слова: эпитафия, иконография, агиография, проблемы атрибуция, источниковедение, канонизация, Димитрий Ростовский, Иоанн Максимович

Читать статью

Литература

Статья посвящена понятию «кутейник», распространившемуся в пореформенной России. В качестве материала использованы толковые, исторические, диалектные и др. словари, художественная, публицистическая литература, эго-документы. Проанализировано несколько параллельных процессов, связанных с эволюцией этого понятия в XVI–XX вв.: замена нейтральной семантики на пейоративную, после чего в ряде случаев возвращение к нейтральной; переход слова из церковной лексики в простонародную, затем в общелитературную и, наконец, в устаревшую; расширение его значения — от маркировки одной из категорий церковнослужителей, которые готовили кутью, до всех «церковников», а затем до духовенства в целом и до всех людей, происходящих из духовного сословия. В статье подробно рассмотрена история понятия, причем не только с точки зрения лингвистики, но и в привязке к социальным процессам. Период распространения понятия «кутейник» как пейоратива (XVIII — первая треть XX в.) соответствовал времени формирования духовного сословия и наследственности в духовной среде, а также обособления внутри нее «высшей страты» (священников) и «низшей страты» (диаконов и церковнослужителей). Дворяне, крестьяне и духовные лица вкладывали в слово «кутейник» разные оттенки смысла. Если для первых двух групп слово носило явно пейоративный характер (по разным мотивам) и служило маркером отчуждения, то в лексике духовенства оно могло быть и пейоративом, и нейтральным самоназванием. Сословные, т. е. наследственные, механизмы делали востребованными пейоративы, в которых акцент переносился с духовного, пастырского служения клириков на специфическую еду, то есть на быт, который складывался в однородной социальной среде и контрастировал с бытом других сословий.

Ключевые слова: духовенство, духовное сословие, церковнослужители, священники, кутейник, пейоратив, коллективное самосознание

Читать статью

Литература

В статье исследованы единство проблематики и авторские принципы композиции сборника Н. В. Гоголя «Арабески» (1835). Неочевидные на первый взгляд единство и цельность этой поэтической энциклопедии писателя становятся явными через освещение сквозных тем и мотивов цикла, многочисленных взаимосвязей и перекличек между входящими в сборник статьями, эссе и повестями. Установлено, что организующим началом цикла являются размышления писателя религиозно-политического характера. С точки зрения этой главной составляющей детально проанализированы все восемнадцать произведений сборника. Впервые освещается влияние на раннее творчество Гоголя духовной литературы — житий святых, святоотеческих творений, значение для повестей «Арабесок» статей «Добротолюбия» — известного собрания произведений по молитвенно-созерцательному опыту монашеской жизни. Отмечен духовный аспект размышлений писателя над историей, искусствами, народным творчеством, мировой литературой, поэзией А. С. Пушкина. Затронута полемика Гоголя с положениями одного из родоначальников немецкого романтизма В. Г. Вакенродера. Проанализированы поставленные в сборнике проблемы противостояния старости и юности, «чувственной» жизни и поэзии духовности, прослежено изображение «раздробленности» жизни как отличительной черты современности. Выявлена органичная соотнесенность «Арабесок» с предшествующим и последующем творчеством писателя — с юношеской поэмой «Ганц Кюхельгартен», циклом «Миргород», «Мертвыми душами», «Театральным разъездом после представления новой комедии», «Выбранными местами из переписки с друзьями» и др. Подчеркивается непротиворечивость творческого пути писателя и цельный духовно-нравственный характер его наследия.

Ключевые слова: Н. В. Гоголь, биография, творчество, цикл, жанр, композиция, авторская концепция, интерпретация, искусство, В. Г. Вакенродер, историзм, святоотеческое наследие

Читать статью

Литература

В статье представлен интермедиальный анализ романа В. Ф. Одоевского «Русские ночи». Целью анализа было выявление способов включения визуальных и аудиальных медиа в среду вербально-печатного текста. В качестве материала для такого исследования было выбрано произведение, сознательно созданное в качестве эксперимента. Философский универсализм В. Ф. Одоевского распространялся в том числе на эстетические взгляды, о чем свидетельствуют его статьи и трактаты. Он верил в появление нового искусства, которое являлось бы синтезом всех искусств, и пытался самостоятельно воплотить его в жизнь. Если же говорить языком западных теоретиков интермедиальности, то роман «Русские ночи» не объединил в себе разные виды искусств, а адаптировал визуальные и аудиальные каналы передачи информации для создания ярких ментальных образов и ощущения акустического присутствия. Визуальные образы Одоевский передавал при помощи экфрасиса, т. е. вербальной репрезентации визуальной репрезентации, а также с использованием литературного пикториализма, при котором сама реальность художественного мира представлялась читателю в форме живописного полотна. Передача аудиальной информации осуществлялась на трех уровнях. Во-первых, на уровне вербального описания — когда автор хотел передать читателям не музыку, а рефлексию по поводу нее. Во-вторых, на уровне отсылок к реальным музыкальным произведениям — тогда включался механизм частичной репродукции, и читатель мог получить представление об акустической составляющей по одному только названию композиции. В-третьих, на уровне прямого включения инородной семиотической системы — нотного стана, когда автору требовалось передать максимально точно небольшой отрывок музыкального произведения. Таким образом, Одоевский пытался на практике реализовать романтическую идею о едином искусстве и создать интермедиальный роман.

Ключевые слова: теория интермедиальности, интермедиальный анализ, В. Ф. Одоевский, «Русские ночи», экфрасис, литературный пикториализм, адаптация, вербализация, частичная репродукция, семиотические коды, синкретизм

Читать статью

Литература

Русская литература сравнительно поздно обратила внимание на социальный тип врача. В романах первой половины XIX века постепенно появляются безымянные доктора медицины, которые, как правило, предстают эпизодическими лицами без характеров. С ними приятно общаться как с образованными и умными людьми, при необходимости к ним можно обратиться за медицинской помощью. Одним из тех, кто дал своим героям врачам имя и лицо, был А. И. Герцен. Его произведения о докторе Крупове стали развитием медицинской темы в русской и европейской литературе. Они преемственно связаны с «Фаустом» Гете и «Героем нашего времени» Лермонтова. Как Фауст, доктор Крупов — философ, ставящий мировые вопросы, как Вернер — идеолог, скептик, резонер и материалист. Теория Крупова о том, что мир безумен, все психически больны, нужно лечить общество, а не пациентов, на самом деле не столь однозначна, как она выглядит, если верить суждениям самого героя и критиков, писавших о повести Герцена. Двойственность отношения автора к теории Крупова придает тексту амбивалентность, игровой характер. Противоречия политических идей и невозможность их исполнения преодолеваются в произведениях Герцена о докторе Крупове литературными средствами: иронией, сатирой, пародией. В лечении социальных болезней литература для Герцена оказалась предпочтительнее медицины.

Ключевые слова: Герцен, Лермонтов, Гете, доктор, врач, тип, характер, скептик, материалист, критик, безумие, сумасшествие, сатира, ирония, амбивалентность

Читать статью

Литература

Ф. М. Достоевский — один из наболее видных деятелей истории мировой культуры и литературы, чье творчество окаоказало сильнейшее влияние на писателей разных стран. В статье рассмотрена рецепция творческого наследия Ф. М. Достоевского в турецкой литературе XX и XXI вв. Отмечены основные переводы его произведений на турецкий язык с 1920-х гг. по настоящее время, названы турецкие переводчики и исследователи, занимавшиеся изучением творчества русского писателя. Дан обзор творчества ведущих турецких писателей (П. Сафы, С. Али, А. Х. Танпынара, С. Агаоглу, Д. Озлю, В. О. Бенера, Б. Карасу, О. Атая, Р. Озденерена, О. Памука, Л. Текин, М. Мунгана и др.), в которых отразились идеи и образы Ф. М. Достоевского. Влияние его романов на турецкую литературу сказалось в сходстве тем, проблем, идей, мотивов, образов, стиля повествования, способов изображения действительности в произведениях турецких писателей, особенно в области художественного исследования трагических жизненных коллизий, общечеловеческих ценностей, психической жизни человека, особенностей, мотивов его поведения, а также в развитии романа как жанра. В качестве источников исследования привлечены магистерские и докторские диссертации турецких исследователей, научные статьи, монографии, публикации в журналах, интервью с турецкими писателями.

Ключевые слова: Достоевский, турецкая литература, компаративистика, рецепция, жанр, роман, русский роман, роман Достоевского, мотивы, образы, идеи, герои

Читать статью

Литература

В статье рассмотрена христианская основа эстетических воззрений В. Г. Распутина, высказанных им в различных выступлениях, публицистических статьях, художественных произведениях. Связывая начало русской литературы с принятием христианства на Руси, Распутин утверждал, что она унаследовала «науку души», преподаваемую Церковью, святоотеческие начала, несла в себехристианские законы и заповеди. Все критерии оценки литературных явлений прошлого и настоящего базируются у писателя на христианских категориях и законах. Литературу Распутин понимал как главный, наряду с православной верой, фактор формирования русской нации, как «мощный стимул» «для создания русского человека». Литература способствовала «художественному и нравственному оформлению души» русского человека, исполняла «священническую миссию». Самым главным в художественном творчестве Распутин полагал духовно-нравственное воздействие на читателя. Писатель сформулировал первостепенную задачу русской литературы — это «спасение нации», «спасение русской духовности». Распутин был уверен, что в основе российской цивилизации лежит спасительное для нее соборное начало. Воззрения писателя воплощены в его творчестве, воссоздающем поистине «православный образ мира».

Ключевые слова: В. Г. Распутин, христианские традиции, православный код, библейские аллюзии, соборное начало

Читать статью

Литература

Целью статьи является анализ одного из аспектов концепции исторической поэтики, предложенной А. В. Михайловым, — «шага от современности». Этот аспект, в совокупности с методологически разработанным А. Н. Веселовским «шагом от прошлого», позволяет приблизиться к пониманию такой важной научной категории, как «движущаяся мера» литературных произведений. В статье рассмотрены основные аспекты данной категории. Во-первых, это постановка вопроса о необходимости исследовательской рефлексии, направленной на тщательное выявление в интерпретациях классики «обратного проецирования», представляющего собой «присвоение» классического текста, его адаптацию к языку современной культуры. Во-вторых, это идея динамики смыслов литературного произведения, обусловленных постоянным процессом «метаморфозы Слова», которая требует расшифровки с помощью «обратного перевода» произведения, его возвращения в культурный контекст. В-третьих, «движущаяся мера» — это перспектива анализа интерпретаций классики разных культурных эпох как «голоса самого произведения», открывающая возможность включения в объект исторической поэтики фактов неинституционального литературоведения, помимо собственно литературоведческих оценок и мнений, и дальнейшего развития аналитических приемов выявления «всех интерпретационных ореолов» классического текста.

Ключевые слова: историческая поэтика, историчность литературы, «движущаяся мера», языки культуры, литературная классика

Читать статью

Литература